Идея овладения своей психикой, персонифицированной в животном образе встречается и в даосизме (укрощение дракона) и тибетской йоге (знаменитая картинка про фазы восхождения со слоном) и дзене (притча про буйвола).
Обобщая эту мысль вслед за юнгианцами, сформулируем, что архетип всадника – это символ человека или божества, полностью овладевшего своей инстинктивной природой, а типы животных – это личностные особенности (тотемы) этой природы.
Тут же вспоминается другой иконографический символ – шкура убитого животного (олень, тигр, слон, змея) под аскетом. Не есть ли это архетипическое отражение понимания разности практик? Ведь аскетика всегда стремилась именно к подавлению, а не использованию инстинктивной природы человека.
Однако, интереснее все же кататься на животном, а не сидеть на его шкуре.
Андрей Сафронов"Ниродха. Проблема эмоциональной окрашенности практики"
Идея овладения своей психикой, персонифицированной в животном образе встречается и в даосизме (укрощение дракона) и тибетской йоге (знаменитая картинка про фазы восхождения со слоном) и дзене (притча про буйвола).
Обобщая эту мысль вслед за юнгианцами, сформулируем, что архетип всадника – это символ человека или божества, полностью овладевшего своей инстинктивной природой, а типы животных – это личностные особенности (тотемы) этой природы.
Тут же вспоминается другой иконографический символ – шкура убитого животного (олень, тигр, слон, змея) под аскетом. Не есть ли это архетипическое отражение понимания разности практик? Ведь аскетика всегда стремилась именно к подавлению, а не использованию инстинктивной природы человека.
Однако, интереснее все же кататься на животном, а не сидеть на его шкуре.
Андрей Сафронов
"Ниродха. Проблема эмоциональной окрашенности практики"